"Было все это так,
Семья Микао Усуи принадлежала к последователям Тэндай буддизма. У Микао Усуи была сестра и два брата, один из которых занимался медициной. Отцом Микао Усуи был военный командир Узаэмон Цунэтанэ. Предком этой семейной линии был Цунэтанэ Тиба. Cемья Усуи относилась к "Хатамото", что означало принадлежность к высшему самурайскому рангу. Представителям Хатамото было разрешено носить два меча и иметь вассалов, а также свои земли. На могиле Микао Усуи из камня был высечен Ка-мон, т.е. семейный герб, обозначающий в Японии принадлежность к известному роду. Фамильным гербом семьи Усуи является символ Ботхисаттвы Мекэн, который в свою очередь представляет собой семейный герб древнего самурайского клана Тиба. Ка-мон в Японии играет исключительно важную роль для изучения происхождения и истории японской семьи. Именно эта возможность натолкнула меня на мысль об исследовании этого вопроса в отношении семьи Микао Усуи. Основой герба Тиба является круг, представляющий Вселенную. Точка в центре круга соответствует Северной (Полярной) звезде, причем, по представлениям японцев, именно она является центром мироздания, она неподвижна и вся Вселенная вращается вокруг нее. Чтобы глубже понять Усуи Рэйки Риохо и судить о Японии сегодняшнего дня, мало знать историю этой страны и ее этноса. Необходимо, как сказал Н.Цед, попытаться увидеть во всем многообразии исторических и культурных явлений - а также ощутить в себе самом - древний дух самураев, выражающийся, как в служении господину, так и в способности воспринять Вселенную, уместившуюся на лепестке розы. Семья Усуи была старейшей и одной из самых процветающих семей клана Тиба. Ее основной базой был дворец Усуи, Усуи-се в Инаба-ган, ныне Сакура-си, Тиба-кэн. У дворца Усуи были дочерние строения, такие, как дворец Сидзу, дворец Ивато и дворец Сито. Семья Усуи содержала эти дворцы, расселяя там членов семьи и укомплектовывая их слугами. Основателем клана Усуи был Усуи Цунэясу (1106-1168) по прозвищу Рокуро. Его отцом был Симофудза Госукэ, которого звали также Хэйдзоу. Такие имена давали обычно сыновьям представителей высшего общества. Гонсукэ послал Цунэясу в район Инаба, деревню Усуи, город Сакура, родной город Усуи, для дальнейшего развития этой местности. Кстати, "деревня Усуи" и "город Усуи" упоминаются в официальных документах в начале периода Камакура, как владения высших аристократов. Владения клана постоянно расширялись. В частности, до самого конца периода Камакура Тиба Муромати доставлял из деревни Усуи материалы и рабочую силу для строительства часовни Катори, что сделало его впоследствии хозяином этого поместья. Согласно записям в документах семей Тиба, их предки были могущественными воинами. Клан Тиба являлся одним из наиболее знаменитых и влиятельных среди самурайских семей во всей Японии. Эпохой возникновения сословия, именуемого самураями, которое культивировало в качестве высших добродетелей преданность и презрение к смерти, была эпоха Хэйан. С этой эпохой связано великое множество героических легенд о верности, храбрости и жертвенности, вдохновлявших искусство и литературу японцев и сформировавших их чувства. Самурай - "тот, кто служит", это воплощение идеи абсолютной верности господину, уходящей в глубину веков. В древнейших японских книгах о ранних кланах, наследственной страже повелителя, записано, что их предки говорили: "Мы умрем не в мире, но мы умрем, защищая государя. Если мы уйдем в море, наши тела погрузятся в пучину. Если мы уйдем в холмы, наши останки зарастут травой". Воспитанные в среде свято охранявшихся и культивируемых древних синтоистских обрядов и традиций, пишет Н.Цед, с детства обучавшиеся воинскому искусству в суровых условиях, прошедшие дзэнский психофизический тренинг, с рождения усвоившие конфуцианские догмы, самураи уже в юности проявляли невиданную стойкость, презрение к смерти, подчиняясь одному единственному закону - гири, или закону чести. Перед этим законом меркли любовь и нежность, страх и ненависть, сожаление и сострадание, человеческая привязанность, радость и удовлетворение от тех простых вещей, которые заполняют жизнь каждого человека. Философское воспитание, долгие часы медитаций, ежедневные физические упражнения и стремление к духовной чистоте - вот что создавало личность самурая, навсегда входило в его плоть и кровь. Душой его был меч, а профессией - война. В последующие века обучение самурая обязательно включало в себя, помимо всего прочего, овладение живописью, искусством каллиграфии, поэзией, и неудивительно, что о самураях писали рассказы, слагали легенды и песни. Наряду с этим многие самураи и сами оставили после себя прекрасные поэтические произведения, литературные и философские сочинения, которые вошли в сокровищницу памятников культуры Японии. "Среди цветов красуется сакура, - говорят в Японии, - cреди людей самураи". Вот что пишет Юдзан Дайдодзи в "Будосёсинсю" - "напутствии вступающему на путь воина": "Самурай должен всегда помнить - помнить днем и ночью, с того дня, когда он берет в руки палочки, находясь в предвкушении новогодней трапезы, до последней ночи уходящего года, когда он платит оставшиеся долги, - помнить о том, что он должен умереть. Это его самое главное дело. Никогда не забывая об этом, он проживает долгую жизнь, сохраняя верность и сыновнюю почтительность, сможет избежать бесчисленных зол и несчастий, сохранить себя от бед и болезней, наслаждаясь радостями жизни. Соблюдая это правило, он станет неординарной личностью. Жизнь мимолетна, подобно капле вечерней росы и утреннему инею. Так же скоротечна и жизнь воина. Если он будет утешать себя в мыслях, думая о вечной службе господину, или рассуждать о бесконечной преданности своим родным и близким, может случиться так, что он, пренебрегши долгом, не сможет выполнить его перед господином и забудет о верности своей семье. Но если он живет днем сегодняшним и не думает о дне завтрашнем, стоя перед господином, ожидает от него приказаний так, как будто это его последние мгновения, а глядя на родных, чувствует, что больше никогда не увидит их вновь, его сердце будет исполнено верности и сыновней почтительности, а чувства долга и преклонения будут искренними". Традиция верности придавала сплоченность отдельным кланам, но она же и отягощала конфликты между ними. Война шла по всей Японии, отчаянная и безжалостная, полная романтики и дикой свирепости. Страну от края до края сотрясали битвы, голод и эпидемии, пока все это не завершилось в 1185 году разгромом господствовавшего тогда клана Тайра. С этого времени и вплоть до прихода императора Мэйдзи Японией управляли наследственные династии военных диктаторов, и почти все они происходили из рода Минамото. Цунэтанэ Тиба (1118-1212) сражался в те далекие годы против Тайра на стороне Минамото Ёритомо. Минамото Ёритомо, блестящий политик и выдающийся полководец своего времени, сам отличавшийся беспримерной личной храбростью и высочайшим воинским мастерством, разгромив клан Тайра, впервые в истории Японии сумел объединить под верховным руководством разрозненные самурайские дружины. Именно в период гражданской войны XII столетия появились первые предпосылки будущего сёгуната - управления страной, осуществляемого самурайским сословием с верховным главнокомандующим во главе. После победы Тиба был награжден за выдающиеся заслуги вместе с другими союзниками Ёритомо. Цунэтанэ Тиба внес неоценимый вклад в развитие искусства владения мечом, основанного на умении владеть внутренней энергией и развитии духовных способностей человека. Меч был не только романтическим символом той эпохи, он был конкретным проявлением ее материальной культуры. Мечи хэйанских придворных в роскошных драгоценных ножнах были церемониальным оружием. Но мечи феодальных вождей - это смертоносный продукт передовой техники, уровень развития которой отвечал требованиям мужей, чьим ремеслом была война. И тогда, и в последующую эпоху мечи воспринимались как живые, священные предметы. Когда Миномото Ёситомо, разбитый в бою, всю ночь молился в святилище Хатима, он вопрошал, почему бог войны оставил его и почему его меч потерял свой дух. С тех пор развивается особый культ меча. Меч наделяют мистическими достоинствами, это почти объект поклонения. Он отстаивает честь воина, он фактически и есть эта честь, поэтому расстаться с мечом или осквернить его означает потерять или запятнать свою честь. В немалой степени такое представление поддерживалось религией синто, где меч обладал магической силой, побеждающей зло. Меч сопровождал самурая на протяжении всей его жизни: его клали у колыбели ребенка для защиты от злых духов, с ним самурая провожали в последний путь. По сей день - такова сила древней традиции - перед тем, как выковать и закалить меч старинного типа, кузнецы подвергаются ритуальному очищению и носят священные одежды во время работы. Технический прогресс в изготовлении мечей был столь высок, что по прочности и остроте японские мечи, выкованные в 13 веке и даже раньше, превосходят работы других мастеров всех стран и эпох. В то же время бурно развивались все прочие связанные с войной искусства. Цунэтанэ Тиба сформировал стиль фехтования, который получил название "Стиль меча Северной звезды" (вспомним эмблему клана Тиба). Этот стиль стал настолько популярен, что и поныне остается одним из трех самых великих стилей фехтования в Японии и во всем мире. Этот стиль вышел за пределы поколений и стал легендой Японии. Свое особо высокое положение клан Тиба удерживал на протяжении 13-14 веков, пока не начались разногласия и конфликты с сёгуном. Самурайский клан Тиба дал Японии немало национальных героев. Таковыми стали в начале 18 века Оиси Кураносукэ Есио, Обоси Рикия Есиканэ, Ято Емосити Нориканэ, Cакагаки Гэндзо Масаката, Онодэра Дзюнай Хидэтомо, Исогаи Дзюроэмон Масахиса, Катаока Гэнгоэмон Такафуса, Накамура Кансукэ Масатоки, Хорибэ Яхэй Канамару, Хаями Содзаэмон Мицутака, Тиба Сабуробэй Мицутада, Сугэноя Саннодзе Масатоси, Хаяно Васукэ Цунэнари, Токуда Магодаю Сигэмори, Ядзама Синроку Мицукадзэ, Мурамацу Кихэй Хидэнао. Все они входили в число знаменитых сорока семи самураев Восточной столицы. С ними были связаны события, которые потрясли всю Японию. В их подвиге как нельзя более ярко отразилось духовное своеобразие не только самураев, но и всего японского народа. Сорок семь самураев, отомстив обидчику их господина, превратились одновременно в преступников, которых по закону ожидала казнь, и в кумиров общества, воплотивших собою идеал истинного воина Ямато (Японии). История о сорока семи преданных вассалах - это не просто рассказ о смелом сражении и коллективном самоубийстве. Это квинтэссенция тысячелетнего развития нации, это притча, главная идея которой - служение дому, господину и, в более широком смысле, отечеству. Любовь к жизни, к родным и близким, простые человеческие радости - все это было отнюдь не чуждо самураям, но превыше всего они ставили долг и честь. Между девятью и десятью часами утра четырнадцатого дня третьего месяца 14 года эры Гэнроку тридцатипятилетний Асано Наганори нарушил строжайший запрет сегуна - военного правителя Японии. Не стерпев оскорблений, Асано посмел обнажить меч на территории замка сегуна, атаковал и ранил престарелого церемониймейстера двора Кира Есинака, главу знатного аристократического рода, человека надменного, корыстного и коварного. Приговор был суров. Вечером того же дня Асано Наганори привел его в исполнение: совершил сэппуку - ритуальное вспарывание живота. По традиции перед самоубийством Асано оставил предсмертные стихи (дзисэй):
Владения Асано по тому же приговору были конфискованы, клан расформирован, и все самураи, служившие Наганори, оказались не у дел. Они лишились источника существования и превратились в ронинов - вассалов без господина. Но через год и девять месяцев после этого столицу Эдо потрясло новое событие… В Русском Эрмитаже хранится серия японских гравюр 1847-1848 годов - серия портретов и жизнеописаний преданных вассалов. Благодаря исследованиям М.В.Успенского мы имеем возможность ближе познакомиться с героическими предками Микао Усуи. Вот что он рассказывает о событиях того времени. На совещании вассалов в замке Ако, устроенном после того, как гонцы из Эдо доставили печальную весть о случившемся, мнения подданных Асано разделились. Одни предлагали принять жребий судьбы и разойтись в поисках нового пристанища, другие настаивали на немедленном "самоубийстве вслед за господином", третьи предлагали выждать и найти удобный момент для того, чтобы отомстить обидчику их господина. Среди последних был и Оиси Кураносукэ, возглавивший союз мстителей - союз сорока семи ронинов. Желавшие отомстить находились в сложном положении. Всем, в том числе и Кира Есинака, и его клану Уэсуги, равно как и чиновникам бакуфу, было ясно, что ронины клана Ако попытаются отомстить. Ронинам следовало быть бдительными. Поэтому по приказу Оиси члены союза мстителей рассредоточились по разным местам, друг с другом напрямую не общались, но все поддерживали связь с Оиси, который поселился в Ямасина, в доме своих родственников, на севере Киото (тогда - за пределами города; в настоящее время на этом месте находится небольшой буддийский храм, а рядом - синтоистское святилище, которое так и называется Оиси-дзиндзя. В храме до сих пор сохраняются личные вещи Оиси, письма, а также скульптурные изображения 47 вассалов). Именно там он обдумывал план нападения. Однако события развивались не лучшим образом. До Кира дошли слухи о готовящемся покушении, и он принял особые меры предосторожности. Чтобы усыпить его бдительность, Оиси Кураносукэ покинул Ямасина и переехал в Киото, в квартал Гион. Здесь он вел разгульную жизнь, пил сакэ и почти не покидал увеселительного заведения "Итирики", расположенного недалеко от реки Камогава (факт этот был обыгран и в театральном представлении "Канадэхон Тюсингура", благодаря чему заведение приобрело чрезвычайную популярность и в настоящее время вошло в число наиболее знаменитых "обязательных достопримечательностей" Киото). Впрочем, загул Курансукэ был предпринят только для отвода глаз - чтобы обмануть шпионов Кира, неусыпно за ним наблюдавших. И обман удался, одно время даже друзья усомнились в надежности Оиси. Цель была достигнута - Оиси сумел изобразить такую глубину падения, что ни у кого уже не оставалось сомнений: этот человек пропал окончательно и не может представлять ни малейшей опасности. После того, как Оиси донесли, что усиленная охрана особняка Кира снята, он отдал приказ членам союза тайно перебираться в Эдо. Здесь они расселились в разных домах, но все неподалеку от особняка Кира. Под вымышленным именем каждый открыл свое дело. Так, Хорибэ Ясубэй, под именем Нагаэ Тёдзаэмон, снял жилище в лавке под названием "Киино куния", которая находилась в квартале Мицу-мэ-Хаяси-тё района Хондзё (в непосредственной близости от особняка Кира), и зарабатывал на жизнь преподаванием искусства фехтования. Все это было прикрытием: основной и единственной целью "преданных вассалов" являлось выяснение маршрутов передвижений Кира по городу, режима жизни его особняка и прочего. Самым непосредственным образом этим занимался Кандзаки Ёгоро Нориясу, торговавший апельсинами перед входом в особняк Кира. Одной из главных задач "преданных вассалов" было достать план особняка. Этот план, хотя и не точный, раздобыл Хорибэ Ясубэй. Также удалось узнать, что в последнем месяце года Кира намеревается устроить у себя большую чайную церемонию. Дата постоянно менялась. Наконец Екогава Кампэй все же выяснил, что церемония назначена на 14 число 12-го месяца. Это означало, что ночью Кира непременно будет в своем особняке. Нападение назначили на ту же ночь. Нельзя сказать, что власти Эдо ничего не подозревали о приготовлениях Оиси Кураносукэ и его подчиненных, сведения об этом доходили до них неоднократно. Однако никаких мер против "преданных вассалов" предпринято не было - вероятно, власти симпатизировали им, а потому смотрели на все сквозь пальцы. Такое попустительство может быть понято однозначно: все в столице понимали, что месть за господина - священный долг (гири) его вассалов. А гири в самурайской этике ставился превыше всего. Действительно, именно это чувство или убеждение было главным фактором, подвигшим каждого из сорока семи на участие в заговоре. Они хорошо понимали, какой конец их ожидает, но глубина их преданности господину, их долг перед ним не оставляли места для сомнений. Конечно, не следует относиться к ним как к бесчувственным зомби, которыми руководит чужая абстрактная идея. Преданность, благодарность господину были искренни, а этический кодекс воина лишь придавал их чувствам непреложную форму. Существует возможность из первых рук узнать о чувствах сорока семи ронинов накануне штурма: сохранились письма некоторых из них. Онодэра Дзюнай, один из предков Микао Усуи, в письме к жене откровенно пишет о готовности к смерти, о своей любви к семье, о долге. "Как Вам хорошо известно, мы хоть и занимали скромное положение, но с самого начала жили, пользуясь неисчислимыми милостями этого дома (дома Асано). Только благодаря ему каждый из нас был сыт и согрет... В такое время, как ныне, слоняться в праздности было бы утратой достоинства для клана и позором для его вассалов, а потому я буду предан до конца. Я твердо и бесповоротно решил, что должен умереть достойно. Хотя я не забыл о престарелой матушке, хотя я думаю о жене и детях, все же хочу сказать, что нет мне другого пути, кроме как положить жизнь во имя гири - во имя принципа воинского долга. Вам следует понять это, а поняв, согласиться и не печалиться чрезмерно... Ничтожное имущество мое и деньги - все останется Вам для пропитания и воспитания детей. Но жизнь так длинна! Если средства истощатся, то - что же делать? - всем придется умереть голодной смертью". Из этого отрывка понятно: как ни сильна любовь воина к собственной семье, даже смерть детей и жены не способна помешать ему исполнить долг - спасти честь клана и собственную честь, отомстить за смерть господина. Вскоре Дзюнаю передали письмо жены, которое было ответом на его прощальное послание:
Тут же на обороте тандзаку (продолговатая полоска бумаги длиной около тридцати шести сантиметров и шириной около шести с надписями различного содержания, на которой часто писали стихи) Онодэра Дзюнай написал:
Написав так, приложил печать и, передав письмо посланному слуге, сказал: "Доставь госпоже!" Он прибыл в Эдо, принял для конспирации новое имя Дзюан и стал зарабатывать на жизнь врачеванием. Было ему уже за 60. Когда заветное желание было исполнено, он написал:
Хаями Содзаэмон Мицутака тоже оставил дзисэй следующего содержания:
Хаяно Цунэнари во время ночной атаки прикрепил к своему колчану, который носил за спиной, полоску тандзаку и написал на ней стихотворение:
В предсмертной записке, которую в ночь нападения написал шестидесятилетний Урамацу Хидэнао, было сказано: "Отдать жизнь за господина - это долг самурая. И хотя в ста случаях из тысячи хотелось бы избежать этого, но долг велит не дрожать над своей жизнью". И, устыдившись этих слов, он сложил:
В сущности, те же чувства высказывает и Отака Гэнго в своем письме от 5-го дня 9-го месяца 15 года Гэнроку к матери, в котором сообщает о заговоре и прощается с нею: "Прямо скажу: желаю отомстить за обиду господина, смыть позор с клана. Кроме того, вступив на путь воина и положив жизнь во имя принципа преданности, я прославлю имя, перешедшее ко мне от предков". Итак, время нападения на особняк Кира было назначено. Разделившись на два отряда, вассалы двинулись к главным и задним воротам особняка. Предание говорит, что они были одеты в форму пожарных с характерным "горным узором" - ямамити. Дело в том, что после удачно завершившихся приготовлений к штурму оставалось лишь одно препятствие: в ночь нападения необходимо было добраться до дома Кира, не привлекая к себе внимания, ибо толпа воинов в полном боевом вооружении на улицах столицы - явление почти невозможное. В сущности, в регламентированном быту Эдо скопление вооруженных людей на улице можно было встретить только в одном случае - при въезде процессии крупного феодала, направляющегося из своих владений в столицу. Однако выглядели эти воины иначе и вооружение имели иное, не предназначенное для штурма. Но выход из положения был найден. Нужные ронинам для штурма замка крюки, лестницы из цепей, веревки были атрибутами пожарных. Столичные пожарные занимали особое положение. Они были спасителями, всеобщими любимцами, объектом поклонения и восхищения, служили для горожан своего рода эталоном мужества и героизма. Пожарные команды набирались из представителей воинского сословия, и только эти самураи были по-настоящему "действующими" воинами, только они находились в постоянной боевой готовности в годы мирного, спокойного правления дома Токугава. Не было у японского города, сплошь состоявшего из легких деревянных построек, врага более страшного, чем огонь, и больших героев, чем пожарные. Им разрешено было носить оружие - не только мечи, но и другие необходимые на пожаре (кстати, пригодные и для штурма) приспособления. Поэтому именно их форму выбрали бывшие вассалы Ако, чтобы не привлекать к себе внимания. По сигналу штурм особняка начали одновременно с двух сторон. Было четыре часа утра. В доме почти все спали. Сопротивление охраны было подавлено относительно быстро, и нападавшие рассыпались по комнатам в поисках Кира. Его нигде не было. Наконец, он был обнаружен в кладовке для угля. Лицо его было густо покрыто угольной пылью, и опознать его удалось по шрамам, оставшимся от меча Асано Наганори. Тем же мечом ему и отрубили голову. Причиной гибели Кира стала его чрезмерная заносчивость, алчность и жестокость. Лицом человек, душой дикий зверь, он забыл путь воина и не имел больше права занимать свою высокую должность. Месть, таким образом, осуществилась, единственная цель была достигнута. Нападение было подготовлено тщательно и всесторонне: среди нападавших потерь не было, ранения получили только пятеро, а со стороны Кира шестнадцать человек убито и двадцать ранено. Однако шум в особняке Кира был услышан соседями. На крышу стоящего рядом дома вышли несколько воинов, желавших выяснить причину шума. Онодэра Дзюнай и Катаока Гэнгоэмон откровенно объяснили все. Соседи вмешиваться не стали - очень многие в Эдо сочувствовали бывшим вассалам Ако и ненавидели распутного, бесчестного, злоупотреблявшего своей властью Кира. Когда заговорщики покидали особняк, Катаока громко поблагодарил соседей за их негласную поддержку. Штурм занял около двух часов. После этого Оиси отрядил двух самураев - Ёсида Канэсукэ и Томономори Масаёри, чтобы они сами доложили о случившемся главному полицейскому столицы по имени Сэнгоку. Около десяти часов утра ронины, совершив молитву у могилы господина, водрузили перед ней отрубленную голову Кира. Затем они сообщили настоятелю монастыря о своем желании совершить сэппуку в Сэнгакудзи, вблизи могилы Асано. Настоятель известил об этом вышестоящее начальство, ронины были взяты под стражу, и их дело стало предметом разбирательства в правительстве. Если обсуждение инцидента с Асано не потребовало много времени - решение было вынесено в тот же день, - то теперь, в случае с ронинами, правительство не спешило. Разбирательство длилось почти полтора месяца. Оценка действий ронинов и в обществе, и даже в правительстве была далеко не однозначной. Различные точки зрения высказывались относительно права мести "преданных вассалов". Общественное мнение было целиком на их стороне. Именно в это время стало принято именовать их гиси - "преданные вассалы". У них появились сторонники и в правительстве, и среди именитых ученых и государственных деятелей. Но существовал и диаметрально противоположный взгляд на проблему, который основывался на букве закона. Дело в том, что ронины при подготовке покушения создали нечто вроде конспиративной партии, а это по законам Токугава было строжайше запрещено и каралось смертной казнью. Разброс мнений был широк. По всей вероятности, правительство в той или иной степени прислушивалось к обеим точкам зрения. В результате 4 числа 2 месяца 16 года Гэнроку (1703) бакуфу ("военное управление") вынесло решение: всем ронинам во главе с Оиси Кураносукэ предписывалось совершить сэппуку - принять почетную для самураев смерть. Что же все-таки двигало этими людьми, какая сила придавала им решительность и мужество, способность переносить жесточайшую боль, когда они клали на алтарь службы господину собственную жизнь? Ведь при вспарывании живота очень часто смерть наступала не мгновенно, и уход из жизни сопровождался страшными мучениями и оказывался, вопреки ожиданиям, не быстрым и легким, а довольно долгим и отнюдь не красивым, когда самурай корчился в луже собственной крови. В своих исследованиях Н.Цед рассказывает следующее. Уже в ХI веке, в эпоху Хэйан, ритуал вспарывания живота вошел у самураев в обычай и совершался весьма часто. Это считалось проявлением наивысшей отваги и мужества, это был способ избежать бесчестья и достойно умереть. К ХIV столетию ритуал сэппуку осуществлялся верными самураями-вассалами по самым разным поводам, чаще всего - в случае смерти господина или совершения самураем неблаговидного поступка, когда виновный как бы просил прощения у окружающих и у собственной совести, своими руками лишая себя жизни. Случалось, что ритуальное вспарывание живота было доказательством невиновности оклеветанного самурая. Вспоров себе живот, самурай как бы открывал этим свою душу, чтобы каждый из присутствовавших мог сам судить о его чести и преданности. В ХIV-XV веках явление сэппуку настолько вошло в жизнь самураев, что "смерть на циновке" считалась, как и смерть в сражении, высочайшим проявлением героизма и воинской доблести. В это же время широко распространился обычай ухода из жизни вслед за господином. Вплоть до второй половины ХVII века такая смерть расценивалась как подтверждение преданности и верности своему сюзерену. Массовый характер подобных акций самоубийства в конце концов стал вызывать естественную тревогу у правительства. Ведь, как правило, умирали лучшие, достойнейшие люди в стране, которые могли бы еще долгие годы служить на благо отечества. Поэтому в 1663 году смерть вслед за господином была жесточайше запрещена законом. К вспарыванию живота стали приговаривать преступивших закон или свершивших позорный поступок самураев. Такой способ лишения себя жизни давал возможность оступившемуся самураю восстановить свою честь. Однако в случае с "преданными вассалами" самоубийством жизнь покончили только сорок шесть вассалов. Один из них - Тэрадзака Китиэмон - сразу же после штурма особняка Кира исчез, и след его затерялся. По одной из версий, Оиси отправил его в Хиросиму, к Асано Дайгаку Нагахиро - младшему брату их господина Наганори. Оиси, поступив так, надеялся сохранить жизнь хотя бы одному свидетелю - непосредственному участнику событий. Тэрадзака был асигару - пехотинцем, самураем низкого ранга. Для бакуфу эта фигура не представляла большого интереса, так что его, по существу, и не искали. Как очевидец событий Тэрадзака свою миссию выполнил: им было написано два сочинения об этом: "Тэрадзака Китиэмон хикки" ("Записки Тэрадзака Китиэмона") и "Терадзака Нобуюки сики" ("Личные записи Тэрадзака Нобуюки"). Обе работы были сохранены и отредактированы его внуком. Сам Тэрадзака дожил до 83 лет и скончался в 1747 году. В период правления династии Токугава начался активный приток самураев в школы боевых искусств, среди которых выделялись и клановые школы Тиба. Обстановка мирного времени лишь подогревала интерес к воинским искусствам, занятия которыми соответствовали привычному ритму жизни самураев. В эту эпоху, когда закончились кровавые междоусобицы, и в стране воцарился мир и порядок, воинские искусства наполнились глубоким духовным содержанием. Многие самураи, оказавшиеся в непривычной для себя ситуации без войны, сражений и походов, потянулись к духовным ценностям, стремясь найти свое место в жизни и самореализоваться на избранном пути воина. Кэндо - фехтование на мечах - сыграло в этом процессе физического и духовного совершенствования огромную роль. Сама природа кэндо носит духовный характер. Кэндо, "путь меча", в своей основе выражает волю к преодолению жизненных невзгод, но значительно глубже этой задачи коренится жажда человека совершенствовать собственный характер и жить достойной жизнью. Тиба Сюсаку (1794-1855) был основателем школы Хокусин Итто-рю. Тиба руководил додзе Гэмбукан в Эдо и гордился тем, что собрал там пять тысяч учеников. Хотя Тиба Сюсаку и уступал в мастерстве и Отани и Оиси, он обладал очень хорошей техникой и поддерживал саму идею подготовки учащихся к проведению матчевых поединков. Он превратил синай-сиай в спортивное состязание, по возможности выставляя мужчин и женщин, вооруженных деревянной алебардой (нагинатой), против бойцов с бамбуковыми мечами (синаями). Публике очень полюбились подобные поединки, и она была готова платить за то, чтобы увидеть в деле своих любимчиков. Сын Тибы, Эйдзиро (1832-1862), был знаменит своими маховыми движениями одной рукой, держащей высоко над головой синай. Выявив слабое место в обороне противника, он мог резким бичующим ударом своего синая заработать очко в матче. Такие жесты тоже вскоре полюбились публике, которая приходила на состязания прежде всего развлечься, что сделало Эйдзиро очень популярным. В начале двадцатого столетия Микао Усуи, объединив семейные духовные традиции, знание боевых искусств (таких как кэндо и ки-ко) и восточной медицины, эзотерические практики Тэндай и Сингон буддизма и даосские энергетические техники, подарил миру замечательную систему естественного исцеления и духовного самосовершенствования, обошедшую, как он и мечтал, весь земной шар. Этой системе посвящена настоящая книжная серия. И поныне клан Тиба не уступает своего выдающегося положения. Харутанэ Тиба (36-е поколение семьи самураев семьи Тиба) является известным сэнсэем кэндо и хранителем семейных традиций. Занимаясь кэндо, самураи всегда сохраняли тесную связь со своим прошлым, с историей своего рода и клана, ощущали себя продолжателями древних традиций отцов и дедов. После снятия запрета на боевые искусства, который длился десять лет после окончания второй мировой войны, вновь начали возрождаться древние школы. Харутанэ Тиба мечтал представить знаменитый семейный стиль кэндо всему миру. В 1978 году мистер Тиба был приглашен Американской федерацией кэндо в Техас, где он встретился с Даррелом Крайгом, президентом Южной федерации Соединенных Штатов. Харутанэ Тиба стал главным Учителем школы Крайга, где и работает по сей день, представляя древний семейный "Стиль меча Северной звезды". Данное исследование было проведено Н.Балановской, опубликованно более подробно в книге "Усуи Рэйки Риохо" книга1, Москва, 2002г. и переданно в международное общество "Усуи Рэйки Риохо интернешнл". Материал,
использованный на этой и
некоторых других страницах
нашего сайта, любезно
предоставлен автором серии
книг "Усуи Рэйки Риохо" Натальей
Балановской -
первой в СНГ Мастером
Традиционного Японского Рейки,
руководителем московской Школы Усуи
Рэйки Риохо. Если Вы заинтересовались
возможностью обучения Системе естественного исцеления
Рэйки, то, полагаю, что мы сможем быть Вам полезными. :)
Напишите
нам письмо, в котором обязательно укажите место Вашего проживания,
опишите каким Вы видите своего учителя Рэйки,
что самое важное Вы хотели бы от него получить,
за какой срок и за какую плату, напишите чего бы Вам НЕ хотелось бы
заполучить в процессе обучения. Расскажите, пожалуйста, хоть сколько-нибудь
о себе, о своём пути в Рэйки (если есть - кто, где, когда).
ПРОДОЛЖИМ ЗНАКОМСТВО ! Воспользуйтесь
этой ссылкой, если в верхней
части страницы вы не видите
название сайта "Вселенная-ЛЮБОВЬ", а слева
отсутствует меню. |
